– Тогда мне придётся повторить её, чтобы ты не думала, что это максимум моих возможностей, – подмигнув мне, входит в дом, а я уже полностью краснею, издав вздох.

– Боже, спасибо тебе, – одними губами произношу я, закрывая за собой дверь. Оказываюсь в уже знакомом шуме… хотя нет, тишина. Что случилось? Быстро стягиваю с себя одежду, залетая в гостиную, где всё моё семейство столпилось напротив Артура, смотря на него во все глаза.

– С Рождеством, мы к вам привезли гостей. Надеюсь, вы не против? – Разрушаю эту тишину, подходя к Артуру.

– Доченька, с Рождеством. Лорд Марлоу, мы так рады, с Рождеством вас. Проходите, конечно, проходите, – первым отмирает папа, приближаясь к Артуру и протягивая руку для приветствия.

– Приношу свои извинения, что мы вломились к вам без приглашения. В замке слишком много народа, а Венди ни на шаг не может отпустить вашу дочь, – и я вижу, как сложно ему говорить сейчас. Но он это делает, как и пожимает руку отцу. Словно это и нужно было моим братьям и родным, чтобы поприветствовать его, вовлечь в шум и гам, дети рассматривают гостя, а Венди уже танцует перед ёлкой.

Краем глаза замечаю знакомый чемодан, несколько потрепанный и грязный. Мой крик нарушает веселье. А я не могу себя контролировать, несусь к своему своевольному чемодану, прыгая и хлопая в ладоши рядом с ним.

– Да, Энджел, сегодня нам доставили его, – поясняет мама. А я смеюсь и прыгаю на месте.

– Ах, ты негодник, убежал от меня, – обращаюсь чемодану, опрокидывая его и расстёгивая. – Надеюсь, тебе понравился Париж.

Копошусь в нём, перебирая вещи, и нахожу все свои подарки. Вот это Рождество, магия имеет место быть в этом дне. И это же доказательство. Раздаю подарки под громкий свист братьев, крики детей и счастлива, настолько счастлива, видеть мамины слёзы, папино удивление, братьев, радость детей. Даже Донна расплакалась от наборов одежды для её ребёнка.

Укладываю всё обратно, застёгивая чемодан, на меня больше никто не обращает внимания, занятые своими подарками. Подхожу к Артуру, шокированному и несколько даже смущённому.

– Он вернулся, мой наглый чемодан вернулся, представляешь? Это ли не волшебство, – шепчу я, смотря на него.

– Нет, Анжелина, это не волшебство, это ты, – качает головой, и я растворяюсь в его словах.

– Так, пора за стол. Питер помоги мне, принеси стулья из гаража, – командует мама, а ко мне подскакивает Венди.

– У меня для тебя кое-что есть, – беру её за руку, подводя к своему чемодану. Из бокового кармашка достаю небольшой бархатный пакетик.

– Это тебе, моя милая. Там подвеска, которую для меня сделал папа, когда я родилась, – поясняю я, передавая ей свою реликвию. Она вытряхивает содержимое на свою ладонь и восхищённо поднимает кулон.

– Ангел, тут написано ангел, – шепчет она.

– Да, я планировала передать его своей дочери, но у меня появилась ты, моя родная. И хоть ты мне не дочь, но ты в моём сердце, хочу, чтобы ты всегда помнила об этом и знала, что ты ангел для меня. Навсегда останешься такой, – тихо произношу я, надевая на неё украшение.

– Будь моей мамой, Энджел. Останься со мной и будь моей мамой, – эти слова заставляют замереть всё внутри, и испытать такой укол в сердце, что губы подрагивают.

– Венди, пойдём, – видимо, Артур слышал её слова, мольбу и знает о невозможности исполнения этого желания. – Тебе за столом места не хватит, если будешь долго здесь стоять.

– Хватит. Мне везде места хватит, – смеётся она, убегая на кухню. Поднимаюсь на ноги, смахивая слёзы, что ненароком появились на глазах.

– Анжелина…

– Всё хорошо, Артур, я всё понимаю. Это просто её мысли и минутные желания, о которых она, верно, уже забыла, – натягивая улыбку, поворачиваюсь к нему. Не могу смотреть в его глаза, потому что увижу правду, с которой столкнусь завтра. Поэтому надо не думать, просто отбросить эту печаль и улыбнуться шире, беру его за руку и направляюсь к моей семье.

– Там очень шумно, Энджел. Я не усну, – бурчит Венди, забираясь в постель.

– Уже поздно, моя милая, пора. Взрослые недолго будут веселиться, и здесь неслышно ничего, – улыбаюсь я, накрывая её одеялом.

– Спой мне, пожалуйста. И не уходи, до утра не уходи. Завтра же ты придёшь? – А я лгать не могу ей, понимая, что это конец. Для моего мира конец, который выдумала в своей голове. Поверила на несколько мгновений, что мы семья. И так красиво они смотрелись за столом, так правильно и так тяжело было уходить, возвращаться сюда и всё же восхищаться красивыми людьми вокруг, звукам оркестра, этой суматохой. Но приходит время прощаться, теперь оно пришло и для меня.

– Спою тебе, а ты спи. Завтра будет завтра, и что этот день принесёт нам, пока не известно. Завтра будет восхитительный день, моя милая, день свадьбы. А это радость и пусть она одарит тебя, подарив семью, которой ты нужна. Ты всегда будешь в моём сердце, поверь мне, но у меня нет возможности отправиться с тобой дальше. Этот путь начнёшь уже с новым папой, ведь он тебя так любит. И хоть твой настоящий отец покинул нас, но он наблюдает за тобой, охраняет тебя и не просто так дядя Артур познакомился с тобой. Ты нужна ему, радость моя, очень нужна, не дай ему забыть о том, насколько он хороший. Ладно?

– И ты уходишь… от меня уходишь, – со слезами на глазах шепчет она.

– Нет, я никогда не уйду. Я буду всегда рядом с тобой в твоих мыслях и снах, буду приходить тебе, когда ты будешь спать, и мы будем веселиться. Ведь сны – это другая реальность, где всё возможно. Ты только пожелай, и я буду рядом, – глажу её по волосам, а сердце разрывается с каждым стуком. Больно так, невероятно больно отпускать её. Но надо дать шанс ей ощутить то, что откроется перед ней завтра.

Тихо пою песню, последнюю песню, которую дарю ей, вытирая дорожки из слёз. Она спит, а я втягиваю в себя аромат ванили, ангельской красоты и любви, которой наполнен этот ребёнок. Она самая лучшая на этой планете для меня, и пусть для других плоха, но со мной она иная. Потому что я люблю её, до конца своих дней буду молиться о ней и когда-нибудь снова встречу, узнаю её из тысячи.

Затворяю дверь, прислушиваясь к глухому смеху и звукам музыки, оставаясь стоять на одном месте. Вот и всё, Артура я не видела с обеда, он словно избегает меня, и я не сержусь. Он не знает, как быть со мной, я стала обузой для него, но это лишнее. Его сердце свободно, а моё отдано ему.

Медленно бреду вниз, стараясь не попадаться на глаза гостям, опустив голову, как на казнь иду. Ведь скоро навсегда закроются ворота для меня в это место.

Неожиданно кто-то хватает меня за запястье, зажимая мне рот рукой. От страха меня парализует, перед глазами буквально всё темнеет.

– Через двадцать минут жду тебя за пределами замка на подъездной дорожке, – знакомый шёпот, и мне разжимают рот. Оборачиваюсь, прикладывая руку к груди, где так быстро бьётся сердце.